Юрий Грымов: "Людям нужно напоминать о том, что они хорошие"

Сценарист, продюсер, режиссер московского драматического театра "Модерн" (г.Москва) в программе Руслана Станчева "Герои Волги" рассказал про холодную войну, комплекс неполноценности и "Анну Каренину".

- Ранее вы сказали, что "завязали" с кино. Но, тем не менее, вы сняли фильм "Анна Каренина и интимный дневник". После него ставите точку?

- Фильм выйдет в театре "Модерн", в Питере. Совсем недавно Дэвид Линч сказал, что не будет больше снимать кино, потому что потерял точку координат. Он говорит о том, что видит, когда те фильмы, которые ему не нравятся, собирают очень большие деньги, а те, которые нравятся, собирают, наоборот, маленькие.

Я исповедую кино с характером, личное или авторское: Данелия или Рязанов. Там есть автор и позиция. А сейчас продюсерско непонятное.

У меня есть несколько сценариев, и если найдется спонсор или инвестор то, наверное, буду снимать. Один – про всех женщин Маяковского, другой – фильм – про Михаила Калатозова, снимавшего фильм "Валерий Чкалов", и получившего "Пальмовую ветвь" за "Летят Журавли". Это мечты, но совсем далекие. Поэтому сегодня меня интересует театр и постановка "Война и мир", которая выйдет в декабре в Москве.

- Ваш сериал "Казус Кукоцкого" произвел на меня колоссальное впечатление. Я не помню ни одного российского сериала, который бы так на меня повлиял. Серьезная, депрессивная работа, и будет обидно, если ничего похожего больше не повторите.

- Запроса нет.

-  У нас сейчас проходит фестиваль "Театральное Поволжье", инициированный полпредом Президента РФ в ПФО Игорь Комаров при поддержке Глеба Никитина. Мы на ТК "Волга" показывали эти спектакли. Это непрофессиональные студенческие театры. Там есть душа. Очень важные такие вещи, и они без денег.

-  Не так категорично. Но суть важная в том, что происходит переосмысление. Только дурак не меняет мнения с возрастом.

Качество жизни – это не то, какие у вас часы, а что вы можете себе позволить сделать, что реализовать. На территории театра реализация широкая. В следующем году отмечается 75-летие Победы, и я решил поставить спектакль, посвященный войне. В театре вообще мало спектаклей о войне. Скажу честно, я видел только один у Петра Фоменко. Я захотел, я сделал. В театре себестоимость ниже, чем в кино. В театре – есть благодарный зритель.

В театре есть атмосфера, где собираются люди, чтобы увидеть себе подобных: по темпераменту, по интересу. Я не люблю ходить в кино: кто-то есть, кто-то говорит по телефону, постоянно кто-то куда-то ходит. А театр – это таинство, и личные отношения между зрителем и тем, что происходит на сцене.

- Фрэнсис Форд Коппола сказал, что чувствует себя студентом, при этом добавил, что продолжает учиться. Вы продолжаете учиться?

-  Конечно. Когда люди останавливаются, дорога опять поворачивает в обратную сторону. Серьезно заниматься театром, развивать его – задача не простая. Я учусь каждый день.

- Ваша "Нирвана" – неоднозначная работа. В том числе и потому, что Курт Кобейн был прогрессивным музыкантом, который  грустно закончил свою жизнь. Это всегда вызывает дискуссию в обществе. Критики как относятся к вашим работам?

- Я не особо обращаю на этом внимание. Театр должен брать на себя и социальную ответственность. У Михаила Чехова в нашем спектакле есть фраза: "В театре работает зритель, и не надо ему мешать". Это правда. Поэтому мы говорим и наркозависимом человеке, талантливом музыканте их провинциального города и покорил весь мир. Когда он застрелился, но его убило не ружье, его убил героин. Мы говорим об этом открыто. Это человек с детства пытался покончить жизнь самоубийством, но не смог найти опору в жизни. Это идол поколения. Сегодня министерство культуры и образования ввели в обязательную программу для прослушивания не только Баха и Моцарта, но и группу "Нирвана". Это прекрасно.

Мы же сами выбираем, что нас смотреть, читать, слушать. Бальзак сказал, что "нужно иметь мужество закрыть интересную книгу, и не общаться с интересным человеком". Это правда. Очень важно, чтобы вы себя не мучили.

У нас идет спектакль "Юлий Цезарь", который был запрещен 100 с лишним лет в России. В царской России  и в СССР, потому что эта история про политиков, а царь и остальные не любили этих разговоров. А мы выпустили его к выборам.

- Замахнувшись на Льва Толстого, а это не только "Война и мир", но и "Анна Каренина", не страшновато вам?

- Нет. Такой категории нет. Пусть будет страшно зрителям, которые будут переживать и думать, а что они увидят? Гений театра и хорошего кино, то же самое, но по-новому. Это очень важно. Потому что во главе угла – человек.

- Чем отличается ваша "Анна Каренина" и Война и мир" от всех остальных?

- Все очень просто. Я пересказываю. Это мой пересказ романа. Я его так почувствовал. И что спектакли, что фильмы, нужно делать от себя.

Моя "Война и мир" с примечанием "Русский Пьер". Так вот русский Пьер превращается в Петра Кирилловича к концу романа. Происходит переоценка. СССР проиграла холодную войну, потом нам навязали комплекс неполноценности о том, что мы не можем делать автомобили. Потом нам сказали, что мы не можем снимать и кино. Вон американцы снимают лабуду свою, когда машина переворачивается, и еще пять раз взрывается при этом. Но зачем также.

Сегодня у нас есть время, которое для страны прошло удачно. Мы вернулись к себе, понимаем, что что-то можем и работать над ошибками. Политику русскую не будут обсуждать за границей, будут обсуждать русскую литературу, передвижников и проч. И только категория культуры может быть объединяющим моментом. И сразу исчезает национальный вопрос. Хочется, чтобы культуре уделяли большее значение. Вообще минкультуры должно быть первым министерством.

"Анна Каренина" - совершенно новый и новаторский киноязык, который не делал никто до меня. Я счастливый человек в том, что могу позволить эксперимент. Мне интересен человек со всеми пороками. Людям нужно напоминать о том, что они хорошие. Театр возвышает человека.

Ранее Юрий Грымов рассказал в проекте "Герои Волги" о государственной политике в кинематографе, изменении рекламного рынка, театре и You Tube.